Молдавская группа «Zdob si Zdub», ставшая хэдлайнером минувшей «Этноночи» международного фестиваля «Сердце Евразии», до сих пор вызывает здоровый интерес у публики. И это несмотря на то, что возраст команды уже перевалил за 20 лет, а давнишний кавер на песню «Видели ночь» ждут чуть ли не на каждом их выступлении. Конечно, мы не могли оставить эту веселую и яркую музыкальную артель без разговора. Бессменный лидер группы Роман Ягупов и гитарист Святослав Старуш рассказали корреспонденту RB7 о счастливых случайностях, новом материале, успешно штурмующем отечественные чарты, и интересе к несуществующим птицам.

• Ваша новая песня «Свиристели» сейчас на вершине «Чартовой дюжины». Хлебников — автор сложный, немассовый, а его текстов в русскоязычном роке очень мало. Как вы на него вышли?

Роман: — Мы очень любим «Аукцыон».

Святослав: — «Аукцыон» — чуть ли не единственная группа, которая экспериментировала в области музыки с поэзией Хлебникова. И у них получается очень органично.

Р.: — Они взяли концептуальные тексты Хлебникова и создали для них музыку. Но тут произошло по-другому. У нас есть молдавский вариант этой песни — «Sunt hoinar, sunt lautar», там та же музыка, но совсем другой текст. Мы пытались его перевести, но все слова не имели никакого веса. Они были пустые. Сама песня родилась на репетиции, как импровизация. И, скажем так, музыка в ней довольно-таки проста. Минималистична. И поэтому нужно было весомое слово. Даже Рыжик (Святослав Старуш — прим. автора) написал вариант. Но, увы…

С.: — И ни один из них не подошел — не пелся.

Р.: — А тут — другое дело, поэзия! Здесь — «времири»! Очень уставший, я присел на диван и открыл поэтов Серебряного века. Начал с Хлебникова, Хармса. Наткнувшись на фразу «Там, где жили свиристели», взял гитару и начал напевать. Мне сразу понравилось. Звучало широко.

С.: — Легло.

Р.: — Денис, наш менеджер по России, сказал, что от нас ждут песню на «Нашем Радио», давно мы ничего не предлагали. Я помчался в студию. Песня получилась весенней. Я ее услышал, прочувствовал, музыканты наши не врубились сразу. Бывает.

С.: — Что касается музыки и поэзии Хлебникова, то мы подошли к этому симбиозу иначе, чем другие — в российской музыке точно. Это поэт не развлекательный…

Р.: — Можно сказать, метафизический поэт. Поэт поэтов. Глубокий и своеобразный.

С.: «Аукцыон» — альтернативная группа, не похожая ни на кого, взявшая такую же непохожую поэзию. И это органично срослось. Мы же подошли к этому с несложной развлекательной мелодией — и все равно легло, получилось. А если песня поднимается в чарте, значит — ее хотят слушать. Для меня удивительно, честно говоря.

• Главная проблема с Хлебниковым — интерпретация его текстов. Вы в этом стихотворении что видите, что слышите?

С.: — Игру слов.

Р.: — Что все наши дни такие же быстротечные, как птицы.

С.: — «Времири» — это прекрасный неологизм: время, как птицы, улетает.

Р.: — Стихи настоящего художника.

• Следите ли вы за Евровидением?

Р.: — Когда как.

С.: — Я — нет. Мне просто рассказывают, кто победил.

Р. — «Zdob si Zdub» — участники двух конкурсов «Евровидение»; обязательно бывает, что я где-нибудь на рынке покупаю черешню, и мне звонят: «Что вы думаете? Завтра финал! Какие шансы?»

С. (смеется): — Какие делаете ставки?

Р.: — Это такой занимательный карнавал. Я смотрю на это с юмором.

• Вы в третий раз решились бы поучаствовать?

Р.: — Не знаю. Мы и те два раза не планировали. Все это было спонтанно, в последний момент — как и многое у нас.

• Вам не кажется, что все песни «Евровидения» — взять хоть последний конкурс — какие-то плоские и совершенно безликие?

С.: — Они всегда такие. Это конкурс пудры и помады.

• А как выбрать победителя из 30 одинаковых песен?

Р.: — Не надо выбирать, надо просто смотреть. Это не конкурс даже — просто шоу.

С.: — Вот тебе нравится все в целом: картинка, звучание, исполнитель. И ты голосуешь за это. Или не голосуешь.

Р.: — Карнавал голосов и платьев. Платье для короля…

• А король-то голый, в конечном счете.

Р.: — Король голый.

С.: — И это видно.

• Ближе к 20-летию у вас было выступление с симфоническим оркестром. Почему вы решили попробовать такой формат?

Р.: — Мы опять-таки ничего не решали. Как это случилось? Спонсоры предложили. Мол, мы финансируем новогодний концерт, не хотите сыграть с оркестром? Мы сами ничего не планировали. И кавер на песню Цоя в свое время тоже не планировали. Все произошло спонтанно. Нас сложно назвать осознанными художниками, наши механизмы немножко по-другому крутятся. В итоге мы сыграли, концерт получился не новогодний, скорее — экспериментальный. Люди не поняли — что это за новогодняя сказка такая?

С.: — Мы подошли к этому так, как подходит рок-группа. Раньше никогда не сталкивались с подобным форматом, но мы сделали это и записали. В том числе и на видео. Потом, правда, в студии дорабатывали, потому что это очень сложно озвучить. Оркестр и рок-группа — это акустически не очень совместимые вещи. Рок — это барабаны и грохот. А оркестр — звук камерно-акустический, его только барабаны легко перекрывают.

• И несколько песен с оркестром вошел на сборник «20 de Veri» («20 лет»).

С.: — Да. Мы были рады поучаствовать в этом проекте, потому что у нас есть много песен, которые обычно не входят в концертный сет-лист. А песни хорошие — баллады, в основном. Мы не мастера баллад, но они у нас есть — «Nistru», «Haiduc», «Maria». И это был хороший случай сыграть эти песни, зафиксировать их в такой аранжировке.

• «20 de Veri» — очень интересный сборный портрет вашего творчества. Там есть все, из разных периодов жизни «Zdob si Zdub». Вы сейчас к какому из этих фрагментов больше тяготеете? То есть можете взять и сыграть «Весело живем» на каком-нибудь концерте?

С.: — А мы это и делаем время от времени.

Р.: — Сразу в клубе все начинают драться.

С.: — Последний раз, когда мы играли в «Yotaspace», мы добавили сет из нескольких песен с первого альбома — «Hardcore moldovenesc», «Весело живем»… Я бы еще сыграл пару песен, но это вообще другая подача, люди начинают вести себя по-другому. И тогда в «Yotaspace» случилась потасовка.

Р.: — И в Петербурге тоже. Потому что музыка — это энергия. Мне больше всего сейчас нравится сочетание рока и этно на последнем альбоме («Basta Mafia!» — прим. автора), например, «Trece vremea omului» с волынкой. Когда есть мощный рифф и какой-нибудь этнический проигрыш. «Om cu inima de lemn», «Dunarea»…

С.: — Сейчас, если я слушаю наши записи неважно какого периода, мне не стыдно ни за одну из них. Они могут быть громче, тише, а звук — примитивен, но записано и сыграно это так, что я сам кайфую. Раньше, кстати, такого не было. Что-то мне не нравилось, особенно это случалось с наиболее свежими песнями — когда только-только записал, начинался период активного неприятия. Но это все проходит со временем.

• Кажется, что «Zdob si Zdub» не стареет. По-моему, это связано с тем, что в ваших песнях есть фольклорный элемент, не зависимый от времени. В этом смысле современные ситуации, социальные высказывания вас не особенно интересуют, я правильно понимаю?

Р.: — Социальные высказывания в политическом ключе?

• В том числе.

Р.: — Нас волнует это...

С.: — Но мы не говорим об этом с трибуны. Нас волнует все это, как и других людей, но когда это происходит в сфере бытовой, среди вопросов, не связанных с творчеством. Мы — музыканты и живем иначе — больше из сердца, чем из головы. А все социальные проблемы и политические вопросы идут именно из головы.

Р.: — Мы пришли к выводу, что говорить о политике в творчестве, делать какие-то заявления, — это не наше. Хотя пару социальных треков мы делали.

С.: — Это действительно не наше. Просто на этом очень легко сыграть. Провоцировать ведь тоже можно по-разному — можно как Шнуров, можно как Михалок. Можно как Дали или Кулик.

Р.: — По-настоящему творческие люди, конечно же, в творчестве отражают свои переживания о том, что происходит вокруг. Но мы другие, мы больше пропагандируем радость и позитивное отношение к этой реальности. Это — наше. Главное, чтобы музыка была не разрушающей, а созидающей. И социальную активность лучше проявлять по-другому — скажем, поехать сыграть благотворительный концерт. Я вообще за внутреннюю трансформацию! Начните с себя, наблюдайте за собой и вы многое увидите и поймете.

С.: — Такие социальные высказывания — всегда принятие той или иной стороны. А быть разменянным на интересы политиков не хочется никому.

• Запас фолк-элементов вы как-то обновляете, пополняете?

Р.: — У нас в балканском регионе большое количество музыкальных источников, народных инструментов, интересных музыкантов. Этого, как правило, достаточно. Мы же не этно-коллектив, не играем настоящий roots. Да и вообще, искусство — оно вокруг! Вся наша жизнь — это полотно. Разве не так?

С.: — Это колодец, из которого можно черпать бесконечно. Вообще балканская музыка, молдавский/румынский фольклор очень танцевальные по своей сути и очень хорошо ложатся на биты а-ля хип-хоп. И поэтому прикольно экспериментировать с этим фольклором уже на поле рок-н-ролла. Многие сейчас этим занимаются, целая волна.

Р.: — У нас нет никаких рамок, можно сказать, что у нас фристайл.

• Обратил внимание, что на одном из последних концертов у вас на фоне шел видеоарт: крутилось огромное колесо с названием группы. Этот символ и правда очень характерен для вашей команды, которая крутится, катится, когда-то запущенная спонтанно рожденным желанием.

С.: — Да, образ колеса у нас есть и в дизайне, и в песнях.

Р.: — Катящиеся колеса!

С.: — За рубежом катились камни. А у нас колеса. Не с горы, а по жизни…

• А что движет этим вашим колесом?

С.: — Прежде всего — желание делать музыку.

Р.: — Возьмем наш последний тур по Европе — все залы были заполнены, а они под тысячу человек. То же самое на наше 20-летие — в Москве, Петербурге, Кишиневе, Бухаресте. Когда видишь детей, которые танцуют и поют на твоем концерте, это и запускает наше колесо. Люди хотят, хотят музыки. Музыка — это божественный дар. Пусть она звучит. А люди хоть на время забудут о проблемах и суете!

Беседовал Андрей Королёв.

Фото Ольги Хамзиной.